Ложка Михаила, ложка Ханса

Наш рассказ о двух ложках, немецкой и русской. Первая хранится в нашем музее, вторая – в столичном Музее Вооруженных сил. А в нашей экспозиции представлена фотографией. Эту вещь как символ дома и оберег мать испокон веку давала уходящему на войну сыну.

«Тоже мне экспонат!» – воскликнет кто-то. И будет неправ. Ложка ложке рознь, и история наших двух, относящаяся к периоду Великой Отечественной войны, весьма и весьма примечательна. Плох солдат, коль ложки нет.

Следуя этой народной мудрости, матери, провожавшие сыновей на войну, непременно клали в вещевой мешок ложку. Не только как предмет, в солдатском быту необходимый, но и как символ семейного очага, оберег.

Михаила Ивановича Казакова ложка и в самом деле сберегла. 16 августа 1941 года он добровольцем уходил на войну. Прощаясь, мать сунула ему в карман ложку из нержавеющей стали: «Живым вернись, сынок. Пусть бережет тебя Бог…».

Немало военных дорог прошел командир пулеметного взвода Михаил Казаков, побывал в разведке за кольцом ленинградской блокады, четыре раза был ранен, лежал в госпитале, а ложка всегда была при нем.

12 марта 1944 года полк, в котором служил Казаков занимал оборонительные позиции под белорусским городом Дубровно. Михаил пошел проверять боевое охранение. «На «нейтралке», – вспоминал Михаил Иванович, – нас засек немецкий пулеметчик. После второй или третьей очереди я почувствовал сильный удар, подумал, что ранен. В блиндаже стал раздеваться: поясной ремень перебит, пробита шинель, меховой жилет, гимнастерка. Нательная же рубаха цела. Спасла меня ложка. Пуля, пробив одежду, застряла в ней».

Как и наказывала мать, Михаил Казаков вернулся с войны живым, с наградами. В послевоенные годы продолжал служить в рядах Советской армии, после демобилизации вернулся в Электросталь и работал на заводе №12. Заветная, искореженная пулей ложка занимает почетной место в экспозиции московского музея. У нас же хранится ее фотография.

…В 1997 году Мария Андреевна Онучина принесла в наш музей другую, немецкую ложку. Ее привез с войны муж Василий Меркулович и хранил до самой своей смерти в 1996-м. В Житомирской области в 1944 году – так рассказывал жене Василий Меркулович – наши войска шли в наступление. При осмотре нашим взводом оставленной немцами местности в одном из окопов нашли раненого молодого немецкого ефрейтора, который при виде окруживших его советских бойцов поднял руки. Рана была смертельной, вероятно, «свои» оставили его здесь умирать несколько дней назад. Рядом с немцем валялись разбросанные личные вещи: ремень, котелок, ложка. Глазами он молил прекратить его страдания. Один из солдат, наконец, решился… Расчетный взвод похоронил немца, а ложку поднял и унес с собой старший сержант Василий Онучин. Его военные дороги проходили через Кавказ, Украину, Болгарию, Австрию; День Победы встретил в Берлине, потом вернулся в Электросталь и работал в городской торговле.

«Ложка, – вспоминала Мария Андреевна Онучина, – всегда лежала в столе вместе с другими столовыми приборами. Временами Василий брал ее в руки, надолго задумывался и говорил: «Какой молодой был, а какие глаза… И как хотел жить, только вот рана была смертельной».

На ручке ложки нанесена гравировка – два имени и дата: «Hans Wrich. Milke. 29.9.33.» Ханс Врих – видимо, так и звали немецкого солдата. Можно лишь строить предположения, кто (крестная, кузина, мать?) и по какому поводу (на именины, по случаю конфирмации?) подарил ему памятную ложку. И кто до конца жизни оплакивал Ханса, даже не зная, где он погиб, где похоронен…

Синицина А.И.
Газета «Новости недели» №33 от 8 мая 2014 г.